Хорек твоей бестактности не вправе обнюхивать чувяк моей души..(с)
Клайд попадает под дождь, вымокая весь – от макушки до пят
Он дрожит и щурится, как драный февральский кот
Ждет автобус. Автобус едет, строится в левый ряд.
Клайд заходит, ругая решительно все подряд.
Автобус идет.
У него начинается насморк – ну как же не вовремя, черт!
Возникает желание высморкаться в отчет.
Офис давит, за окном что-то булькает и течет.
«Был славный Клайд, а теперь Господь взял, и его ужал.
Что-то я задолжал»
Заскакивает в автобус – за сегодня третий или четвертый раз
Пробежал по лужам, на джинсах, конечно, грязь.
«Клайд, ты как та ведьма – растаял, как леденец
Будешь ныть, как сейчас – тебе, конечно, конец.»
Водитель давит на газ.
И вот вырывается из всех своих опасных рабочих зон.
Приходит домой, одежду и волосы – хоть в отжим
Ставит сушиться одолженный кем-то зонт.
Вдруг улыбается – кто-то к нему бежит.
«Я дома, Джим!»
Джим сбивает его, «Эй, махина, ты уже не щенок давно, ты большой!»
Джим рад Клайду всей своей мохнатой ротвейлеричьей душой.
Клайд встает и смеется – наверху простили его должок.
«Там чудесный дождь. Пошли погуляем, дружок?»
И берет поводок.
Он дрожит и щурится, как драный февральский кот
Ждет автобус. Автобус едет, строится в левый ряд.
Клайд заходит, ругая решительно все подряд.
Автобус идет.
У него начинается насморк – ну как же не вовремя, черт!
Возникает желание высморкаться в отчет.
Офис давит, за окном что-то булькает и течет.
«Был славный Клайд, а теперь Господь взял, и его ужал.
Что-то я задолжал»
Заскакивает в автобус – за сегодня третий или четвертый раз
Пробежал по лужам, на джинсах, конечно, грязь.
«Клайд, ты как та ведьма – растаял, как леденец
Будешь ныть, как сейчас – тебе, конечно, конец.»
Водитель давит на газ.
И вот вырывается из всех своих опасных рабочих зон.
Приходит домой, одежду и волосы – хоть в отжим
Ставит сушиться одолженный кем-то зонт.
Вдруг улыбается – кто-то к нему бежит.
«Я дома, Джим!»
Джим сбивает его, «Эй, махина, ты уже не щенок давно, ты большой!»
Джим рад Клайду всей своей мохнатой ротвейлеричьей душой.
Клайд встает и смеется – наверху простили его должок.
«Там чудесный дождь. Пошли погуляем, дружок?»
И берет поводок.